Я  решил   вернуться   к  «Вашингтонскому  консенсусу»,  узнав  об  одном, как мне кажется,  интересно случае.   На  одном   из  недавних российских  экономических   форумов,  академик  РАН С. Глазьев  спросил   министра  финансов  России, что  ему  известно  о  «Вашингтонском  консенсусе»,   на что тот ответил:  «Ничего».   Я  не  исключаю, что  большинство  и  наших    чиновников  от  экономики,  а   также,  что особенно  прискорбно,  экономистов не знают принципов и последствий,  уже  много  лет  применяемых  в нашей стране  программ     «Вашингтонского консенсуса».  В  этой связи,   думаю,  многим будет интересно узнать  то  понимание,  которое   пришло  к  руководителям большинства  развивающихся  стран в  результате  почти  тридцатилетнего  опыта работы  в  рамках  этих требований.  Понятно, что все  ниже  изложенное,  в первую  очередь,  относится  к   Кыргызстану. Но  прежде,  буквально  несколько слов,   о том,   как   и почему  появился  «Вашингтонский консенсус».

В  конце 80-х  годов  прошлого века большинство стран Латинской Америки  попали  в  тяжелейший  долговой кризис  из-за  отсутствия  возможности возвращать  кредиты  крупных  американских  банков,   выданных  под гарантии  МВФ. Тогда и появился  «Вашингтонский консенсус», подготовленный профессором Джоном Уильямсоном из института Мировой экономики Гарвардского университета   и специалистами МВФ.  «Вашингтонский консенсус» реализуемый  в  виде  специальных программ,  был предназначен,  именно для латиноамериканской группы стран  и главной его задачей было достижение такой стабилизации  экономики, которая обеспечила бы возврат долгов американских банков. Здесь  следует  отметить,  что   принципы «Вашингтонского  консенсуса»    вначале  были  приняты  только  для  развивающихся  стран,  хотя,   в своей недавней  практике,   МВФ  настоял на их   использовании  для стабилизации   ситуации в  экономиках  Греции  и  Испании.

Вначале  90-х  годов прошлого века  глобальное   противостояние  Запада и СССР, закончившееся  распадом последнего, привело к тому, что многим  республикам бывшего Союза (включая Кыргызстан)  не оставалось ничего иного,  как  упасть   в внешне  приветливые,  но на самом  деле  очень жесткие  объятия МВФ.

Начав  работать с МВФ  эти  страны, несмотря  на твердую убежденность в том, что они должны  защищать свою экономику, все- таки были вынуждены  выполнять  требования «Вашингтонского консенсуса»,   снимая барьеры  на пути  товарного импорта,  иностранных инвестиций  и операций с валютой.  Последовавшие  за этим события,   быстро показали, что развивающиеся  страны не могут извлечь  реальную пользу  для роста своей экономики  из свободной международной торговли.  Более  того, власти этих стран пришли к пониманию, что  открытый  рынок быстро вытесняет  не конкурентоспособное  внутреннее товарное производство, заменяя его импортным.  Однако,  к этому времени  большинство  из  этих  стран   уже попали в ситуацию,  при которой:

—  с одной стороны  надо  «де- факто»  фиксировать обменный курс (даже если он  «де-юре», вроде свободный),  так  как  иначе    неизбежен, в связи с преобладанием импорта  в экономике,   рост  темпа инфляции;

—  с другой стороны надо примириться  с  потерей  внутреннего  товарного производства, так как иначе   не будет внешних  займов, без  которых  эти страны уже не могут существовать.

МВФ  декларирует, что в основу   «Вашингтонского  консенсуса»  положены  принципы  монетарной  теории  М.Фридмена  и,  на первый   взгляд  кажется,    что   так  оно  и есть.   Ведь внешне  представляется очевидным,  что  крупный дефицит  государственного бюджета  и  безответственная денежная политика обязательно   способствуют  росту инфляции,  тем не менее,  большинство  развивающихся  стран   давно отказались  от  такой  поверхностной  оценки  причин  роста  инфляции,  как  довольно  близорукой  и  не профессионально  понимаемой         монетарной  теории  М. Фридмена.

Сегодня  уже  ни у кого  нет сомнения в том, что инфляция  это  в большей мере  результат   структурных  диспропорций   и  перекосов  в экономике,   чем чего – либо иного. Более  того, опыт работы с МВФ  показал,  что эти  диспропорции  в  экономиках  развивающихся стран  создаются и углубляются   последствиями  денежной политики,  реализуемой в   программах  МВФ,  так как  их решения  реализуются  в экономиках,  часто имеющих:

-мелкий   и   не  развитый финансовый рынок, оперирующий весьма  скудным   набором финансовых   инструментов;

-слабую  и  не  эффективную  банковскую систему, не способную  внедрить  в практику  деятельности  банков  методы корпоративного управления.

В этой связи  уместен  вопрос  о том, как  получилось, что  авторитетная,  глубоко  разработанная  экономическая доктрина  современного  монетаризма (М.Фридмен, «Количественная теория денег») стала  научной базой  провальной  хозяйственной  политики.

Чтобы  ответить  на этот  вопрос надо,   рассматривая  реализацию  денежной  политики  в рамках  требований «Вашингтонского  консенсуса»,   обратить внимание  на  главное  отличие  программ  МВФ  от основного  принципа  монетарной теории. Основное  содержание  теории  М.Фридмена  состоит  выявлении и  анализе  факторов,  определяющих  изменение  спроса на деньги. Тогда как МВФ, играя  понятиями  «спрос»  и  «предложение»,  выдает  за  монетаризм простые решения,   определяющие  сокращение предложения  денег и,  как следствие, —  сжатие  платежеспособного спроса   населения.  Вот  так,  без особых  усилий  и  без какого –либо анализа последствий,  решается задача  подавления  темпа  роста  потребительских цен.

Разумеется, такая  подтасовка  понятий  не случайна,  ибо  вопрос  о  спросе на деньги, это:  во- первых, проблема  выявления  и  оценки влияния на денежный спрос фундаментальных  экзогенных факторов  экономики  и,   во- вторых, проблема   создания необходимого  функционального   содержания  в  институциональной  структуре  экономики. Сделать  это  весьма сложно,  особенно  в условиях:

во-первых,  примитивной  структуры   экономики,  в  которой  преобладают мелкотоварные производства, натуральные  по форме   хозяйствования;

во-вторых,  отсутствия  необходимого  профессионального опыта и  специальной  квалификации в  кадровом  составе  властных  структур.

Отсюда  выходит,  что   решить проблему макроэкономической стабилизации   куда легче просто путем   сокращения     предложения  денег.

Еще  одним  важным  аспектом программ МВФ,   является то, что они  сфокусированы  на краткосрочной корректировке  денежной  политики  в  направлении:  во-первых, устойчивости внешнего  финансирования   и,  во- вторых,   ограничения  предложения  денег. При этом  имеется в виду, что    базовые стратегические  решения,  предназначенные для  ликвидации  диспропорций  в  экономике,  власти  страны  должны разрабатывать  и   принимать  самостоятельно.

Однако   практика  разработки различных стратегий  в рамках властных структур Кыргызстана показывает,  что у  нас  под выработкой  стратегических решений  понимается  простая  комплектации   набора разнообразных текущих задач  в пакет  (матрицу) с соответствующими   мероприятиями,  распределяемыми по годам планового  периода,  без  выработки   именно  стратегических решений  и,  соответственно, без  четкой увязки  целей и ресурсов.  В то время как именно ресурсная часть, обеспечивающая выполнение целевых установок  стратегического плана,  должна  учитываться  в  плановых  решениях  программ МВФ и, что особенно важно, быть главной темой   рассмотрения и обсуждения с  миссиями МВФ. Между тем  во всех  кыргызских стратегиях  отсутствует  согласование  именно этих решений, хотя  всем известно, что стратегическое  планирование имеет дело  в основном  с эффективностью (то есть,  взаимосвязью между  результатами и целями).

В результате, основная деятельность  властных структур   фокусируется на  текущих  вопросах  и, как следствие,   плановыми  критериями и решениями,  на которые  ориентируются  НБ КР и Правительство КР,   являются  решения и мероприятия краткосрочных     программ  МВФ.  Тогда как стратегически  важные решения,  необходимые  для  изменения  функциональной структуры  экономики,   постоянно  остаются   вне  поля  зрения  власти.

В  этой связи   напомню,  что   принципы  «Вашингтонского  консенсуса»  были разработаны  и  применены  не для  роста  и развития  экономик  развивающихся  стран,  а  лишь    для  создания  условий и  возможностей, обеспечивающих   возврат  кредитов  американских банков.    Между тем  базовые  стратегические решения  всем известны,  это:  образование, медицина (здоровье  населения) и обязательное  изменение  структуры  экономики  на основе  современных достижений научно — технического  прогресса. Такие решения  требуют  четкого  программно- целевого   подхода  к планированию   и  реализуются  в период  не менее  чем в пять и более лет.   У нас  же получается, что горизонт принятия решений    властных структур, это —  квартал, год,  к тому  же эти решения  ограничиваются   лишь  текущими  корректировками  предыдущих  корректировок  и  так  один   производственный цикл за  другим,   каждый из которых   лишь  увеличивает,   деградацию экономики.

Теперь  посмотрим  на последствия  реализации  такой  политики. Вначале  немного статистики  и, прежде всего,  о структуре  экономики.  В  составе  хозяйствующих субъектов экономики Кыргызстана преобладают крестьянские (фермерские) хозяйства и индивидуальные предприниматели. Так по данным НСК КР  на 01.01.2018г. всего действующих  хозяйствующих субъектов (в тыс. единиц)  683.8,  из них: малые —  22.9; средние- 4.1; крупные -1.9;  крестьянские и фермерские хозяйства -323.3;  индивидуальные  предприниматели- 323.5,  прочие – 8.2. При этом  доля юридических лиц в общем числе хозяйствующих субъектов-   4. 4%.

Денежные  доходы  населения  (в среднем на душу  в месяц)  в   2012г.  и  2017г.,   соответственно,  составили 3 215  и  4 258 сомов,  а  величина прожиточного минимума, также в  эти годы,  в среднем на душу населения  за месяц составила,  соответственно, 4 341,2   и  4 794,3  сомов. Несколько  лучше  ситуация  со    среднемесячной  начисленной  заработной платой одного работника. Здесь  данные, соответственно,  10 726  и 14 847 сомов,  но  обратите внимание, это  данные  по  начисленной   заработной  плате  (т.е. до  удержаний)  и,  при этом  величина прожиточного минимума в среднем на душу трудоспособного  населения  уже   4 850,3 и   5 352,0  сомов  в месяц.

Имея  в  виду, что черта  бедности в  Кыргызстане 31 151  сом  (крайней -17 052 сома) на душу населения  в год,  НСК КР  оценивает  общий уровень бедности  населения  в  25.4%,  причем  значение этого показателя  в  сельской местности  оценивается  в  29%.

Если рассматривать   распределение  доходов  по     квинтильным  группам,   то  получается, что 20% населения Кыргызстана  с самым  высоким уровнем  дохода   забирают 46.5%   его  общего объема, тогда  как  20%  с самым низким  уровнем дохода  — только 5.5%.

Безусловно, такая структура  экономики и такой  уровень  жизни  населения  Кыргызстана  обусловлены следующими  данными  макроэкономической статистики   (на 01.01.2018): коэффициент  монетизации  экономики,  в расчете по  денежной базе — 20.3%; коэффициент  финансового проникновения  в экономику,  в расчете  по кредитному портфелю  банковского  сектора,   всего лишь  22% (средняя ставка  по  кредитам -17%);   темп  инфляции 3.7%.

Между тем,  с точки зрения  требований  «Вашингтонского  консенсуса», такие  значения   данных  макроэкономики,  вполне  нормальны и приемлемы  для  оценки  миссиями МВФ. Однако,  сегодня большинство  руководителей  развивающихся стран,  на собственном опыте  зная  последствия «Вашингтонского консенсуса»,  понимают, что  нельзя,   предлагая  один  рецепт  для всех    ожидать  одинаковых  результатов.  Вот  по этому поводу мнение  Нобелевского лауреата  по экономике  Дж. Стиглица: «В каждой стране должна быть своя экономическая политика, основанная с учетом особенностей страны; не может быть единой, универсальной политики для всех реформирующихся стран».

Обобщенно последствия реализации  принципов «Вашингтонского консенсуса»  можно сформулировать  следующим образом:

-рост рентной  ориентированности  бизнеса,  при  одновременном уменьшении   предприятий   производственного    бизнеса;

-торможение развития промышленности и рост  импортной зависимости, поощрение спекулятивных    операций;

-рост  внешней  задолженности и  зависимости  курса национальной валюты  от доллара США;

-сокращение денежной массы в обороте   и  отсутствие  условий и возможностей  изменить структуру  экономики;

Как  следствие,  давно пора  не просто  слепо  следовать «рекомендациям» МВФ, а проанализировать и  оценить  последствия   деятельности  экономики  в рамках  требований  МВФ  и  сделать  выводы.

В завершение  предлагаю  рассмотреть  следующие,  пять  составных частей  экономических реформ.

1.Стабильная  макроэкономика  является  не целью, а  только лишь  предварительным и   необходимым условием (этапом) для  развертывания работ, обеспечивающих     рост  экономики.

2.Внешние  инвестиции   являются  не целью,  а   только лишь  финансовой  и технологической поддержкой  роста  внутренних сбережений.

3.Государственные  учреждения и институты  это  «черные дыры»  экономических реформ, поэтому им нельзя  поручать  это дело.

4.Нельзя  постоянно  находиться  в состоянии  реформ, — когда идут реформы никто  не работает. Поэтому  реформы  должны тщательно  готовиться  и  максимально  быстро  выполнятся,  при этом необходимо  использовать методы    программно- целевого  планирования.

5.При  отсутствии  экономического  роста  «борьба»  с бедностью — это миф.

Бишкек, февраль 2018.